Неточные совпадения
— Я давненько не вижу гостей, — сказал он, — да, признаться сказать,
в них мало вижу проку. Завели пренеприличный обычай ездить друг к другу, а
в хозяйстве-то упущения… да и лошадей их корми сеном! Я давно уж
отобедал, а
кухня у меня низкая, прескверная, и труба-то совсем развалилась: начнешь топить, еще пожару наделаешь.
Обломов
обедал с семьей
в три часа, только братец
обедали особо, после, больше
в кухне, потому что очень поздно приходили из должности.
Когда Обломов не
обедал дома, Анисья присутствовала на
кухне хозяйки и, из любви к делу, бросалась из угла
в угол, сажала, вынимала горшки, почти
в одно и то же мгновение отпирала шкаф, доставала что надо и захлопывала прежде, нежели Акулина успеет понять,
в чем дело.
На дворе все суетилось,
в кухне трещал огонь,
в людской
обедали люди,
в сарае Тарас возился около экипажей, Прохор вел поить лошадей.
У него на
кухне готовилось всегда на двенадцать человек; если гостей было меньше половины, он огорчался; если не больше двух человек, он был несчастен; если же никого не было, он уходил
обедать, близкий к отчаянию,
в комнаты Дульцинеи.
Никто не спрашивает о том, все ли
обедали, не заснул ли кто; и если тем, которые распоряжаются
в кухне, сказать, что на каторге,
в среде угнетенных и нравственно исковерканных людей, немало таких, за которыми надо следить, чтобы они ели, и даже кормить их насильно, то это замечание вызовет только недоумелое выражение на лицах и ответ: «Не могу знать, ваше высокоблагородие!»
Вихров невольно засмотрелся на него: так он хорошо и отчетливо все делал… Живописец и сам, кажется, чувствовал удовольствие от своей работы: нарисует что-нибудь окончательно, отодвинется на спине по лесам как можно подальше, сожмет кулак
в трубку и смотрит
в него на то, что сделал; а потом, когда придет час обеда или завтрака, проворно-проворно слезет с лесов, сбегает
в кухню пообедать и сейчас же опять прибежит и начнет работать.
«Что это за житье здесь, — ворчал он, — у Петра Иваныча кухня-то, слышь, раз
в месяц топится, люди-то у чужих
обедают… Эко, господи! ну, народец! нечего сказать, а еще петербургские называются! У нас и собака каждая из своей плошки лакает».
— И э-Александров. Кто хочет завтракать или
обедать в училище, заявите немедленно дежурному для сообщения на
кухню. Ровно к восьми вечера все должны быть
в училище совершенно готовыми. За опоздание — до конца каникул без отпуска. Рекомендую позаботиться о внешности. Помните, что александровцы — московская гвардия и должны отличаться не только блеском души, но и благородством сапог. Тьфу, наоборот. Затем вы свободны, господа юнкера. Перед отправкой я сам осмотрю вас. Разойдитесь.
Обедают не вместе, а как попало, кто раньше пришел; да и
кухня не вместила бы всех разом. Я попробовал щей, но с непривычки не мог их есть и заварил себе чаю. Мы уселись на конце стола. Со мной был один товарищ, так же, как и я, из дворян. [Со мной был один товарищ, так же, как и я, из дворян. — Это был сосланный вместе с Достоевским
в Омск на четыре года поэт-петрашевец С. Ф. Дуров (1816–1869).]
Проходило еще пятнадцать-двадцать минут, а
обедать не звали, и все еще слышно было, как денщик, бегая из сеней
в кухню и обратно, стучал сапогами и как Самойленко кричал...
Он не перестает божиться без всякой надобности, скоро наскучает мне, и я отсылаю его
в кухню, где ему подают
обедать.
Она покачала головой и, тяжело вздохнув, вышла
в кухню, чтобы принести мне чаю. Я давно уже не
обедал иначе, как с Гельфрейхом, и мне было очень скучно.
Даже
в те часы, когда совершенно потухает петербургское серое небо и весь чиновный народ наелся и
отобедал, кто как мог, сообразно с получаемым жалованьем и собственной прихотью, — когда всё уже отдохнуло после департаментского скрипенья перьями, беготни, своих и чужих необходимых занятий и всего того, что задает себе добровольно, больше даже, чем нужно, неугомонный человек, — когда чиновники спешат предать наслаждению оставшееся время: кто побойчее, несется
в театр; кто на улицу, определяя его на рассматриванье кое-каких шляпенок; кто на вечер — истратить его
в комплиментах какой-нибудь смазливой девушке, звезде небольшого чиновного круга; кто, и это случается чаще всего, идет просто к своему брату
в четвертый или третий этаж,
в две небольшие комнаты с передней или
кухней и кое-какими модными претензиями, лампой или иной вещицей, стоившей многих пожертвований, отказов от обедов, гуляний, — словом, даже
в то время, когда все чиновники рассеиваются по маленьким квартиркам своих приятелей поиграть
в штурмовой вист, прихлебывая чай из стаканов с копеечными сухарями, затягиваясь дымом из длинных чубуков, рассказывая во время сдачи какую-нибудь сплетню, занесшуюся из высшего общества, от которого никогда и ни
в каком состоянии не может отказаться русский человек, или даже, когда не о чем говорить, пересказывая вечный анекдот о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост у лошади Фальконетова монумента, — словом, даже тогда, когда всё стремится развлечься, — Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению.
Акулина Ивановна (подделываясь под тон мужа). И впрямь… Сорванец какой! Таня, ты поди… поди
в кухню…
в кухню! скажи Степаниде —
обедать…
Акулина Ивановна. Обедать-то надо
в кухне… чтобы не обеспокоить ее… Милая моя!.. И взглянуть нельзя… (Махнув рукой, уходит
в сени. Поля стоит, прислонясь к шкафу и глядя на дверь
в комнату Татьяны. Брови у нее нахмурены, губы сжаты, стоит она прямо. Бессеменов сидит у стола, как бы ожидая чего-то.)
За час до обеда Афанасий Иванович закушивал снова, выпивал старинную серебряную чарку водки, заедал грибками, разными сушеными рыбками и прочим.
Обедать садились
в двенадцать часов. Кроме блюд и соусников, на столе стояло множество горшочков с замазанными крышками, чтобы не могло выдохнуться какое-нибудь аппетитное изделие старинной вкусной
кухни. За обедом обыкновенно шел разговор о предметах, самых близких к обеду.
Я мало-помалу перебрался вниз, стал
обедать в людской
кухне, и из прежней роскоши у меня осталась только вся эта прислуга, которая еще служила моему отцу и которую уволить мне было бы больно.
Из передней, где Тася сняла свое меховое пальтецо, она прошла
в гостиную с двумя арками, сквозь которые виднелась большая столовая. Стол накрыт был к завтраку, приборов на шестнадцать. Гостиная с триповой мебелью, ковром, лампой, картинами и столовая с ее простором и иностранной чистотой нравились Тасе. Пирожков говорил ей, что живет совершенно, как
в Швейцарии,
в каком-нибудь"пансионе", завтракает и
обедает за табльдотом,
в обществе иностранцев, очень доволен
кухней.
—
В трех комнатах. Вот это моя менажерия [зверинец (от фр.: ménagerie).], люблю птиц и всяких зверей… Там мой кабинет. Половину книг оставил. Спальня… ванная… и все.
Кухни не держу. Иногда
обедаю в клубе… редко… а то где придется…
в кабачке…
в „Эрмитаже“…
в „Англии“, у Дюссо.
В семье Петухов был неразговорчив и даже появлялся только по вечерам,
обедал в трактирах, содержатели которых считали за честь покормить его обедом, не заикаясь о плате, зная за собою грешки по
кухне и по другим отраслям деятельности.
Переодевшись, они поехали
обедать в ресторан Конкордию, славящийся своею
кухнею, а после обеда, прокатившись по городу, отправились
в театр.